Разделы Все статьи сайта |
Французский экс-футболист "Черноморца" Франк Джа-Джедже рассказал о событиях в Украине, а также сообщил, что не исключает возможности возвращения в Одессу. - Еще несколько дней назад ты говорил, что останешься в Одессе. Что тебя, в конце концов, подтолкнуло к тому, чтоб покинуть клуб и Украину? - В Украине ситуация стала накаляться, а в особенности - в Одессе. Поэтому по обоюдной договоренности с клубом мы решили разорвать контракт. - Ты первым попросил клуб расторгнуть контракт? - Клуб предложил мне три варианта. Я мог остаться, но в случае какого-то происшествия клуб снимал с себя всю ответственность. Я мог пойти в отпуск за свой счет до возобновления чемпионата. И последняя опция - добровольное расторжение контракта. Я выбрал последнее - также, как и остальные легионеры клуба. - Чего ты боялся в сложившейся ситуации? - Лично я особо ничего не боялся. Это правда, что в последние дни в Одессе усилились демонстрации, но я не видел военного вмешательства и сцен насилия. Насилие я видел только по телевизору. Конечно, ситуация очень давила на руководство клуба. Но мы, как игроки, не почувствовали настоящего беспокойства даже при том, что мы знали, что может случиться худшее. - Твое решение носит превентивный характер? Существует вероятность, что ты продолжишь играть в Одессе? - Да, действительно. Еще в четверг клуб связался со мной и сообщил, что чемпионат возобновится 15 марта и что я могу вернуться обратно. Но сейчас я во Франции, дома, со своей семьей и не могу представить, что вернусь туда. Поэтому я жду, как ситуация будет развиваться дальше. Но это не значит, что я исключаю возможность вернуться в "Черноморец", когда там все наладится. - Беспокоишься за своих знакомых в Одессе? - Да. Я подружился с многими людьми, и когда ты видишь картинки происходящего и читаешь информацию, тяжело не бояться. - А украинцы боятся происходящего? - Возможно, но они этого не показывают. Это их менталитет - хранить все внутри и ничего не показывать снаружи. Во всяком случае, я не почувствовал, что они чего-то боятся. |